По всему миру аборт ведет к катастрофическому сокращению женского населения.

Независимо от вашего взгляда на этику аборта, невозможно отрицать тот факт, что аборт стал движущей силой уничтожения женщин по всему миру. Современный гендерный разрыв в мировом населении оценивается в 100– 200 миллионов людей.

Термин «гендерцид» не является новым. Он впервые был публично использован в книге 1985  года «Гендерцид: последствия полового отбора» Мэри Энн Уоррен. Она изобрела этот термин для описания систематического убийства представителей определенного пола. Исторически этим полом был женский. Индийский экономист Амартья Сен опубликовал в 1990 статью, где указал на «нехватку» более 100 миллионов женщин в Азии и Северной Африке, однако только недавно тема гендерцида стала предметом пристального внимания. Это общественное пробуждение отчасти стало результатом публикации в 2009 году книги «Половина неба» и одного из выпусков еженедельника «Экономист» за 2010 год. Редакционная статья выпуска, посвященного теме «гендерцид», открывается такими словами:

Представьте себе, что вы – молодая пара, ожидающая первого ребенка в бедной стране с быстро растущим населением. Вы представители нового среднего класса; ваши доходы растут; вы хотите иметь небольшую семью. Но вы находитесь под влиянием традиционных представлений, прежде всего в том, что сыновья важнее дочерей. Возможно, для того, чтобы прокормить семью, необходим тяжелый физический труд. Возможно, только сыновья могут наследовать землю. Возможно, дочь обречена на то, чтобы после замужества стать частью другой семьи, а вы хотите, чтобы кто-то позаботился о вас, когда вы состаретесь. Возможно, ей нужно приданое.

И теперь, представьте, что вы сделали УЗИ. Оно стоит 12 долларов, но у вас есть возможность потратить такие деньги. Сканирование показало, что нерожденный ребенок – девочка. Вы предпочли бы мальчика; мальчика требует остальная часть семьи. Вы никогда бы не подумали об убийстве дочери, как это происходит в деревнях. Но аборт кажется чем-то другим. Что вы сделаете?

Миллионы пар решат абортировать дочь и попробовать родить сына. В Китае и северной Индии больше 120 мальчиков рождается на каждые 100 девочек. В природе устроено так, что детей мужского пола рождается немного больше, чем женского, чтобы компенсировать большую подверженность мальчиков младенческим заболеваниям. Но речь идет о несопоставимых масштабах…

Не будет преувеличением назвать это гендерцидом. Не хватает миллионов женщин – абортированных, убитых, умерших от оставленности на произвол судьбы.

Роль аборта в глобальном исчезновении женщин представляет собой серьезную проблему для феминистского сообщества, по крайней мере для той его части, которая отстаивает аборты. В это затруднительное положение попали авторы книги «Половина неба», которые мимоходом упоминают об абортах, но неспособны замаскировать свои «про-чойсерские» симпатии. Николас Кристоф и Шерил Вудунн, муж и жена-писатели и лауреаты Пулитцеровской премии, отмечают свою готовность быть политически некорректными, описывая ужасающее положение женщин в мусульманских странах, но они последовательно отказываются критиковать аборты. Это не значит, что в их книге нет достоинств. В ней множество достоинств, но когда они отказываются от критического рассмотрения абортов и даже отстаивают его необходимость, это выглядит как отступление от тех основных принципов, на которых основана их книга.  

В предисловии к книге мы читаем, что «начиная с 1990-х годов распространение ультразвуковых аппаратов позволило беременным женщинам определять пол зародышей у них в чреве – и делать аборт, если пол оказывался женским». Но уже в следующем абзаце Кристоф и Вудунн критикуют попытки предотвратить аборты по половому признаку в Китае и Индии. Вот как они обосновывают это: «Исследования показывают, что когда родителям запрещают абортировать зародыши женского пола, больше дочерей умирают младенцами». Они ссылаются на книгу Нэнси Киан, экономиста Брауновского университета, и заявляют, что «в среднем, смерти пятнадцати девочек-младенцев можно избежать, если позволить селективно абортировать сто зародышей женского пола». Это столь поразительный вывод, что его невозможно объяснить иначе, кроме как предвязятой убежденностью в святость аборта. Какая еще может быть причина того, что защитники прав женщин полагают, что убийство 100 зародышей женского пола – это разумная мера для спасения 15 младенцев женского пола? Если задача состоит в том, чтобы восстановить половой баланс населения, то подобный фанатизм в отношении нерожденных не имеет никакого смысла. И даже если бы представления Киан были верными, ликвидация абортов по половому признаку привела бы к спасению тех 85 из 100 девочек, которые погибнут при осуществлении той меры, которую она предлагает!

Перед автором книги стоит та же дилемма, как перед всеми теми людьми, которые утверждают, что аборт необходим для поддержания гендерного равенства, но оказались перед лицом реальности, в которой аборт стал движущей силой катастрофического сокращения женского населения. Существует множество людей, для которых «аморальное» уничтожение человеческого зародыша не представляется проблемой, но тот факт, что большинство уничтожемых зародышей – женского пола, ставит их в намного болеее неловкое положение. Каким бы ни был наш взгляд на этику аборта, это создание гендерного разрыва угрожает в будущем страшными последствиями. Даже если вы считаете аборт морально оправданным, перспектива надвигающегося социального кризиса, одним из главных факторов которого является аборт, совершенно реальна.

Найал Фергюсон в своей статье 2011 года для «Ньюсуик», сообщает следующее:                      

Сегодня в Китае, согласно демографу из Американского Института предпринимательства Николасу Эберстадту, на каждые 100 девочек в возрасте до 4 л приходится 123 ребенка мужского пола. Эта наравномерность намного выше, чем 50 лет назад, когда эта цифра составляла 106. В провинциях Цзянси, Гуандун, Хайнань и Аньхой количество мальчиков превышает число девочек на 30 и более процентов. Это означает, что к тому времени, когда сегодняшние китайские новорожденные станут взрослыми, будет наблюдаться хроническая нехватка потенциальных супругов. Согласно Китайской Академии социальных наук один из пяти молодых людей останется без невесты. В возрастной группе от 20 до 39 лет будет на 22 миллиона мужчин больше, чем женщин. Представьте себе 10 городов размером с Хьюстон, заселенных исключительно молодыми мужчинами.

Каковы практические последствия такого доминирования мужчик в населении? Фергюсон отмечает, что «история дает тревожный ответ». Он полагает, что в Азии «это поколение холостяков станет источником внутренней напряженности», которая приведет к «преступности в бразильском стиле или к революции в арабском». Экономист  формулирует таким образом: «через 10 лет Китаю угрожает перспектива, когда число молодых мужчин, равное всему молодому мужскому населению Америки, или в два раза больше молодого мужского населения трех крупнейших стран Европы, будет иметь очень низкий шанс вступить в брак и завести собственную семью, а значит приобрести тот статус в обществе, ко торый обезпечивает брак и дети». Фергюсон завершает свою статью предупреждением к своим читателям: «держите своих дочерей дома». Если прочитать книгу «Половина неба» даже по диагонали, становится совершенно ясно, что «хроническая нехватка» женщин, доступных для брака, ставит в далеко не выгодное положение. Книга рисует жестокую картину похищений, изнасилований и тюремных заключений, которая становится все хуже с каждым годом. В рецензии на книгу для «Нью-Йорк Таймс» Иршад Манджи пишет, что «впечатление от всего того ужаса, который описан в книге, сопоставимо с переживанием насилия».

Хотя книга «Половина неба» в значительной степени отвлекает внимание от темы абортов, три основных вида зла, которые в ней задокументированы (секс-рабство/принудительная проституция, насилие по половому признаку и материнская смертность), ни в коей мере не могут объяснить, почему в мире не хватает такого количества женщин. Если не учитывать аборты, цифры невозможно объяснить. Американская экономистка Эмили Остер попыталась объяснить несовпадение цифр, предположив, что разрыв по половому признаку в мировом населении имеет менее зловещие корни, чем то, что предположил Амартья Сен. В ее докторской диссертации в Гарварде утверждается, что женщины в утробе намного больше подвержены гепатиту B, чем мужчины, и высказывается предположение, что 50 миллионов «женщин, которых не хватает» погибли в результате выкидышей в странах, где широко распространен гепатит B. После проведения дальнейших исследований она опубликовала статью, в которой отказалась от этих своих выводов.

Половина неба говорит о том, что 39000 младенцев женского пола ежегодно умирает в Китае из-за того, что родители не оказывают им такой медицинской помощи, как мальчикам. В Индии ежегодно происходит более 4000 «сожжений невест» (практика не менее зловещая, чем ее название). В Пакистане 5000 женщин и девочек были облиты керосином и сожжены за последние 9 лет. Одна пятая недостающих девочек в Индии связана с отсутствием прививок. По всему миру 536000 женщин погибли в беременности и родах в 2005 году. В среднем 30000–130000 новых случаев свища фиксируется каждый год в Африке. Женщины, которые не могут позволить себе лечения, изгоняются из деревни и обрекаются на смерть от голода или инфекции. Хотя секс-рабство не является непосредственной причиной смерти, жизни его жертв весьма реально угрожает СПИД. Несомненно, все это чудовищные злодеяния, но почти во всех случаях смерть не является прямым результатом такого злодеяния, а общее количество потерянных жизней от всех этих причин бледнеет по сравнению с числом жизней, унесенных абортами. Даже в стране с самой высокой материнской смертностью в мире, Сьерра-Леоне, уровень смертности составляет 2 процента. Уровень смертности абортируемых девочек близок к 100 процентам.

Айаан Хирси Али намного честнее высказалась о роли абортов в этой проблеме в своей колонке для «Нью-Йорк Таймс». Он отмечает, что «одна из оценок ООН утверждает, что по всему миру демографически «не хватает»  от 113 до 200 миллионов женщин». Основные причинные факторы – это «селективный аборт и инфантицид». Центральный материал номера «Экономиста», посвященного «Гендерциду», утверждает, что политика одного ребенка в Китае – это только часть глобальной проблемы, и она не может быть объянением аналогичных тенденций в других странах. Согласно этой статье, подлинная проблема – это «роковое столкновение между самоуверенным предпочтением сыновей, использованием быстро распространяющейся технологии пренатального определения пола и снижающейся фертильностью». Далее в этой статье опровергается утверждение о том, что о рождении девочек часто не сообщают. «Аборт по признаку пола, а не недостаточная регистрация девочек, объясняет, что мальчиков намного больше», – утверждается далее в статье. В Индии, говорится в статье, «родители, которые хотят сына, но не хотят убивать новорожденных девочек, миллионами выбирают аборты». Сочетание ультразвукового сканирования и аборта изменило все.

Также в номере «Экономиста», посвященном «гендерциду», находим короткую заметку китайского автора Ксинран (которая предпочла подписаться только своим именем). Ксинран путешествовала по стране, собирая истории об ужасных судьбах китайских младенцев-девочек. Она рассказывает, как полицейский препятствует спасению новорожденной девочки, которую оставили умирать в ведре для помоев, и пересказывает слова акушерок, описывающих «искусство» удушения новорожденных девочек пуповиной, после чего их называют «мертворожденными». Когда Ксинран попросила пожилую женщину спасти новорожденную девочку, та ответила: «Это не ребенок, это девочка, и мы не можем оставить ее… Девочки не считаются». Мы содрогаемся от такого фанатизма и бездушия, но подобные же объяснения используются для оправдания аборта на западе. Замените слово «девочка» на «зародыш» и вы получите стандартный аргумент «про-чойса».

В одном месте авторы «Половины неба», Кристоф и Вудунн указывают на западный мир, обвиняя его в том, что он не делает достаточно для защиты женщин по всему миру. Они признают, что запад не несет непосредственной ответственности за секс-рабство, но утверждают, что только давление со стороны запада может положить конец этой проблеме. Хотя зарубежные страны зачастую враждебны такому вмешательству (называя его «культурной интервенцией»), авторы считают, что западные государства тем не менее обязаны вмешаться. В этом контексте они очевидно не являются сторонниками свободного выбора («про-чойс»). Весьма откровенно авторы указывают на самих себя, отмечая, что «мы, журналисты, имеем тенденцию уделять достаточно внимания событиям, произошедшим определенного дня, но обходить вниманием события, происходящие ежедневно – такие, как повседневная жестокость в отношнии женщин и девочек» – не в последнюю очередь это относится и к жестокости аборта.

В главе два описан показательный разговор Кристофа с индийским офицером, состоявшийся на непальской границе. Когда автор спросил, почему индийские пограничники так внимательно относятся к террористической активности и контрабанде, но «не безпокоятся» о торговле девушками, пограничник ответил: «К несчастью. Эти девушки приносятся в жертву, чтобы у нас была гармония в обществе. Чтобы хорошие девушки были в безопасности» (до этого он уже заявил, что проституция неизбежна и необходима, чтобы успокоить 18–30-летних индийских мужчин, которые еще слишком молоды, чтобы жениться). Когда автор указал на то, что хороших девушек тоже продают, пограничник пояснил: «Да, но это крестьянские девушки. Они не умеют даже читать».

Аборт также приносит в жертву невиновных и беззащитных жертв ради «гармонии в обществе». И подобно тому, как этот пограничник защищает практику секс-рабства, указывая на то, что жертвы – это крестьяне, которые не умеют даже читать, многие оправдывают аборт, указывая на то, что жертвы – это эмбрионы, которые не могут даже думать. По словам самого автора, «жертвы воспринимаются как неполноценные люди».

Хотя Кристоф и Вудунн первоначально разделяли представление о том, что запрет проституции – это нереалистичный способ бороться с секс-рабством (сравнивая такие попытки с запретом алкоголя), теперь они отвергают модель «легализации и регулирования» – утверждая, что «прагматическое снижение вреда» просто не работает. Они указывают на Сонагачи и Мумбаи как свидетельство того, что модель, основанная на применении суровых мер, намного более успешна в уменьшении принудительной проституции. Они также указывают на Швецию, где «покупка сексуальных услуг» была запрещена в 1999, и где наблюдалось драматическое снижение секс-торговли людьми. Поскольку в Швеции считается, что проститутки – «больше жертвы, чем преступники», там не является преступлением предложение на продажу сексуальных услуг, но только их покупка – то есть те, кто снимает проститутку, могут быть арестованы, а сами проститутки – нет.

Годом позже Нидерланды пошли по противоположному пути, легализовав проституцию в попытке справиться с принудительной проституцией. Вместо достижения желаемого результата, возросли объемы как добровольной, так и принудительной проституции. Несложно увидеть тут связь с абортом. Защитники аборта часто утверждают, что оставить аборт легальным и регулируемым – лучший способ уменьшить его частоту. С исторической точки зрения дело обстояло определенно иначе, и именно такой подход не работает с проблемой секс-рабства. Так же, как в Швеции сделано различие между продавцами и покупателями секса, так любой будущий закон против аборта будет проводить различие между женщиной, которая хочет сделать аборт, и врачами, совершающими их. Беременные женщины почти наверняка не будут наказываться.

Кристоф и Вудунн не настолько наивны, чтобы не понимать невозможность полного уничтожения секс-рабства, так же как противники абортов не настолько наивны, чтобы не понимать невозможность полного прекращения абортов. Но послушайте их вывод: «В каких-то масштабах проституция, вероятно, всегда будет с нами, но нам нет необходимости смиряться с таким широким распространением секс-рабства… Даже когда социальная проблема настолько серьезна, что ее невозможно разрешить полностью, она все равно заслуживает того, чтобы стремиться ее уменьшить». Затем они указывают на то, что только изменение законов никогда не будет достаточно, оно даже может быть невозможно, пока сама культура не изменится: «Мы должны сосредоточиться на изменении реальности, а не изменении законов». Как они предлагают менять культуру? Через образование, а ведь это именно то, как мы пытаемся изменить восприятие аборта в культуре. Но «образование» – не просто волшебное слово. Именно содержание образования в конечном счете определяет, в каком направлении пойдет общество.

В конце статьи «Экономиста» о Ксинран мы читаем следующее:

Кто-то может возразить, что некоторые истории Ксинран не являются такими типичными, как она хочет показать: она обвиняет решительное «предпочтение сыновей» в традиционной конфуцианской культуре в решении семей бросать или убивать своих дочерей. Но на самом деле число «недостающих девочек» выше всего в самых богатых, лучше всего образованных провинциях: пренатальное ультразвуковое сканирование и селективный аборт оказались несущими еще больше смертей девочкам, чем жестокий диктат деревенских старейшин.

Центральный материал выпуска «Экономиста» о «гендерциде» добавляет:

Распространение технологии фетальной диагностики не только исказило половое соотношение, но также объясняет то, что иначе было бы загадкой: разрыв по половому признаку имеет тенденцию возрастать с доходом и образованием, чего не следовало бы ожидать, если бы причина была в «отсталом мышлении». В Индии некоторые из самых процветающих штатов – Марараштра, Пенджаб, Гураджат – имеют самое плохое соотношение полов. В Китае, чем выше уровень грамотности в провинции, тем более искажено соотношение полов. Разрыв также возрастает в прямой зависимости от дохода на душу населения.

Целенаправленное абортирование девочек по всему миру и абортирование мальчиков и девочек на западе – это проблемы, которые не уйдут от улучшения экономики и повышения уровня грамотности. Кристоф и Вудунн страстно отстаивают необходимость лучшего образования, но, тем не менее, вынуждены согласиться, что «ни экономическое развитие, ни улучшение образования и увеличение среднего класса, похоже, не влияют на склонность к абортированию женских эмбрионов». Пока доминирующее в культуре мировоззрение «образовывает» людей так, что они верят в то, что определенный пол, раса или возраст ниже, чем другие, будет продолжаться совершение несправедливостей всех видов. Борьба с этими несправедливостями потребует введения образования и принятия законодательства определенного рода – которое будет направлено против некоторых популярных, но злонамеренных видов выбора. Как Кристоф и Вудунн говорят о материнской смертности, «лучший аргумент, чтобы остановить ее … является не экономическим, а этическим».

Фактически невозможно рассматривать проблему аборта по половому признаку, не обращаясь прежде к рассмотрению проблемы аборта как такового. Даже Кристоф и Вудунн вынуждены прибегнуть к призыву, чтобы «лагеря про-чойс и про-лайф» должны вместе работать «для снижения числа абортов». И дело не в том, что их представление о совместной работе, похоже, состоит в том, чтобы про-лайф лагерь присоединился к политике про-чойса. Суть в том, что они все же соглашаются с тем, что снижение числа абортов представляет собой нечто, к чему следует стремиться. Если в абортах нет ничего плохого, почему их число необходимо сокращать? Если в абортах нет ничего плохого, то разве важно, сколько китайских и индийских девочек абортируется ежегодно?  Но даже если вы будете продолжать утверждать, что аборты имеют положительное влияние на жизни беременных женщин, не получится обойти проблему, заключающуюся в том, что они сокращают женское население по всему миру. А это глобальный кризис, с которым необходимо что-то делать – независимо от ваших взглядов на то, насколько этичен аборт сам по себе.

Источник: https://abort73.com/abortion/abortion_and_gendercide/

Джон Уотерс

Я бы хотел добавить седьмое правило к «Шести правилам для радикальных пролайферов» Мэри Эберстадт. Это дополнительное правило имплицитно подразумевалось в некоторых из перечисленных ею шести, и видимо, для нее оно было аксиомой, чем-то настолько очевидным, что не требует повторения. Но на мой взгляд, повторение необходимо, и это правило должно быть сформулировано эксплицитно. На самом деле я думаю, что когда пролайферы оставляют это правило имплицитным, это создает проблемы в контексте общего дебата об абортах. Одна из сторон в споре считает, что правда об аборте слишком очевидна, чтобы снова повторять ее, в то время как другая сторона, не желая слышать правды, поддерживает эту фигуру умолчания.

Итак, правило номер 7: Никогда не обходите молчанием – и где это возможно, наглядно демонстрируйте – подлинный характер аборта.

«Я чувствую, что я работаю на корпорацию зла. Фактически, наша организация сейчас работает на ковидные деньги»

Три научных сотрудника «Пфайзера» признали, что естественный иммунитет сильнее, чем иммунитет от вакцины и что компания старается скрывать эту информацию от общественности, чтобы максимизировать свои доходы, как свидетельствует видео, опубликованное в понедельник «Проектом Веритас».

Сан-Хуан, Аргентина, 27 апреля 2021

Франко Спаддинг, молодой человек из Сан-Хуана, судится за жизнь своего нерожденного ребенка в аргентинском суде после того, как его жена решила сделать аборт. Пара рассталась из-за этого решения. Женщина находится на 13-й неделе беременности. Она отказывается доносить ребенка до родов несмотря на то, что отец готов взять на себя всю заботу о ребенке сразу после его рождения, позволив матери «жить своей жизнью». На данный момент неизвестно, был ли совершен аборт.

В воскресенье в Сан-Хуане состоялась «массовая демонстрация» в поддержку отца. Эдуардо Касерес, депутат Национальной Ассамблеи Аргентины, участвовал в демонстрации в поддержку прав Спаддинга. Участники потребовали принятия составленного Касересом законопроекта, который утвердил бы «равенство между мужчинами и женщинами и положил бы конец войне между полами».

В проекте этого закона, “Ley Alejo”, любое нарушение права мужчины принимать решения в отношении его «половой или репродуктивной жизни», например, нарушение его права быть отцом при помощи аборта, называется «половым насилием». Это также относится к ситуации, когда женщина совершает имплантацию эмбриона без согласия своего партнера. Законопроект поддержали более 50 НКО. В нем подчеркивается, что могие мужчины жалуются на насильственные действия со стороны своих партнеров-женщин. В мотивировочной части законопроекта, в частности, утверждается, что в судебных делах о разводе мужчины часто обвиняются в нарушении половой неприкосновенности своих детей, но проведенное исследование показало, что эти обвинения в двух случаях из трех ложные.

Аргентинская пресса широко обсуждает судебное дело Франко Спаддинга, называя его тестовым случаем в отношении прав «тысяч и тысяч» мужчин, которые не имеют права голоса, когда их партнерша решает сделать аборт.

Аборт на сроке до 14 недель по желанию женщины был разрешен в стране в начале 2021 года. При этом врачи обязаны произвести аборт в течение 10 дней после обращения или направить женщину к другому врачу, чьим убеждениям не противоречит совершение аборта. Любая попытка со стороны врача отложить проведение легального аборта или воспрепятствовать ему является уголовным преступлением и может привести к лишению нарушителя лицензии на врачебную практику.

Спаддинг попал в заголовки газет в среду, когда он подал срочный иск в трибунал по семейным делам, попросив судью вынести решение о предотвращении запланированного аборта. По словам Спаддинга, ему известно, что Закон 27610 о Доступе к добровольному прерыванию беременности, защищающий «право женщины решать» вступил в действие по всей стране. Однако он утверждает: «Я знаю о правах моей бывшей партнерши, но я только прошу родить ребенка и отдать его мне».

«Я делаю все, что могу, чтобы защитить жизнь моего ребенка… Я сделаю для него все, что смогу». Он добавил, что сейчас беременность 12 недель и время для получения официального ответа подходит к концу.

Он также утверждает: «Я просто хочу, чтобы судья понял, что мой сын и я также являемся личностями, и у нас тоже есть права. Это очень тяжелая борьбы; время идет, и его не остается. Он объяснил, что он и его бывшая партнерша «утратили способность к диалогу» по этому вопросу, потому что «думаем по-разному».

В интервью телевизионному Canal 8 San Juan Спаддинг рассказал, что когда тест на беременность оказался положительным, его партнерша сначала была, как казалось, рада. Она сдала анализы и прошла УЗИ, при котором присутствовал и Спаддинг. Однако она стала переживать из-за финансового положения семьи и неуверенности в стабильности отношений (пара поженилась в 2018 году), ее стали одолевать сомнения. Наконец, она обратилась в социальную службу и попросила сделать аборт, не поставив мужа в известность, хотя заявила о том, что это их общее решение. После того, как она стала настаивать на своем решении, муж ушел из дома.

Франко видел своего ребенка на УЗИ и слышал, как бьется его сердце. «Когда ты видишь своего ребенка живым на УЗИ, совершенно невозможно представить себе, что может быть совершено такое варварское действие… У меня нет слов», – сказал Спаддинг репортеру.

К сожалению, судья Марианела Лопез в конце прошлой недели объявила о своей некомпетентности, объяснив, что дело должно быть рассмотрено гражданским судом, а не семейным магистратом. В передаче Canal 8 Спаддинг призвал судью обдумать свое решение еще раз: «Я прошу эту женщину, если она мать или у нее есть племянники, не цепляться за вопрос подсудности. Любой человек, в этом случае судья, должен иметь способность понимать, что справедливо, и осуществлять правосудие. Судья должен определить, что добро, а что зло … речь идет о ее совести и о совести любого судьи … Как будто отец просто не существует. Почему я должен быть соучастников того, чего я не желаю и не приемлю?»

Адвокаты Спаддинга, Моника Лобос и Мартин Зулета, первая из которых является участницей про-лайф движения «Celeste» («Небесное»), утверждают, что их защита молодого отца основана на том, что речь идет о «нарушении прав: права на жизнь, права родиться, права на равенство, права на осуществление родительских обязанностей заботиться о своем ребенке и защищать его, причем в случае, когда ему угрожает смерть».

Они дали понять, что каким бы ни был результат судебного процесса, они будут использовать юридические аргументы и подавать апелляции, чтобы помочь Спаддингу спасти жизнь его ребенка.

«Этому отцу не все равно, он хочет, чтобы его ребенок родился, он хочет защитить своего ребенка, он переживает огромное горе от того, что может потерять его, – говорит Моника Лобос. – Мы просим сделать так, чтобы жизнь ребенка была защищена, чтобы социальные службы, так же как любые другие общественные или частные организации, воздержались от производства абортов, потому что они представляют собой непоправимое уничтожение человеческих прав. Если ребенок погибнет, это невозможно будет исправить, и гарантия уважения важнейших прав, защитить которые мы просим, будет нарушена», – подчеркнула она.

«В период принятия Закона о добровольном прерывании беременности часто приходилось слышать, что право на жизнь не является абсолютным правом, и теперь я задаю вопрос: А разве свобода женщины является абсолютным правом? Разве допустимо во имя него нарушать и уничтожать права других людей? Какого именно равенства мы как общество желаем достигнуть? Того, которое заключается в конфронтации между мужчинами и женщинами, или реального равенства, которое заботится о справедливости для всех?»

Случай осложнился тем обстоятельством, что поступила, возможно от самой беременной, информация, что Франко не является биологическим отцом ребенка. Canal 8 задал ему вопрос: Действовал ли бы он таким же образом, если бы думал, что это не его ребенок? «Да, – ответил Спаддинг. – Юридически я являюсь его отцом, и этот ребенок имеет право жить, как любой другой человек».

Источник: https://www.lifesitenews.com/news/argentinian-father-pleads-for-the-life-of-his-unborn-baby-while-mother-wants-abortion, автор Жанна Смитс

В 2013 году две общественные клиники для беременных во Флориде спасли поразительное число детей – 1211. В 2014 году их было немного меньше — 1187, но сотрудники клиник c государственной лицензией  не разочарованы этим. Они видят в снижении этого числа прямой результат своих усилий по воздействию на общество с целью добиться распространения более позитивного взгляда на жизнь.

«Мы спасаем детей, и в то же время мы стараемся изменить культуру вокруг нас в сторону уважения к жизни. Ведь это самое главное», — говорит Гэри Ингольд, руководитель Общественных клиник  для беременных, проводя экскурсию по клинике в Неаполе для представителей LifeSiteNews.

Клиники в Неаполе и Форт-Майерсе вместе со всемирно известной проповедницей целомудрия Памелой Стэнзел организовали образовательную программу для окрестной молодежи с целью помочь им сохранить девство до брака. Если подобная программа организована правильно, ее результаты непосредственно сказываются на количестве нежелательных беременностей. Программа под названием SHARE (Sexual Health and Relationship Education — «Образование в области сексуального здоровья и отношений») привлекает молодых людей через посредство церквей, молодежных групп и частных школ.

“Когда Памела пришла к нам, мы поняли, что это замечательное направление для вложения наших усилий – чтобы потом не пришлось спасать 1187 детей в год. Мы работаем над тем, чтобы это число начало снижаться в силу изменений в культуре в пользу жизни, — говорит Ингольд. – Процент абортов действительно сказывается на жизни сообщества и на том, как именно мы к нему обращаемся. Одно дело – это число спасенных детей, другое – сокращение   абортов и увеличение количества рождения детей.»

Один из важных аспектов просветительской деятельности клиник состоит в «насыщении» информационного поля окружающего сообщества через пропаганду ценности жизни в социальных сетях и посредством телевизионной и наружной рекламы.

«Мы наблюдаем изменение процентного соотношения абортов и рождений. Сейчас в округе Кольер мы имеем 139 абортов на 1000 рождений – это отражение  культуры жизни и культуры смерти».

Для сравнения, в округе Алачуа, где находится Университет Флориды, соотношение 620 к 1000.

Поражает успешность работы клиник. В 2014 году в них обратилось 1345 женщин, склонных сделать аборт после получения положительного результата теста на беременность. Из них 90 процентов сохранили ребенку жизнь.

«Все дело в подходе, — говорит Ингольд. – Мы имеем дело с человеком, исходя из его уникальной ситуации. Когда женщина приходит, она видит, что здесь уважают ее человеческое достоинство, сопереживают ее трудностям».

Посетительница попадает в офисное помещение с теплой и благожелательной атмосферой. Ее приветствует улыбающийся секретарь в приемной. В офисе хорошее освещение, чисто и убрано. Со стен приветливо смотрят картины художников. Компьютер Apple украшает стол. Все это производит впечатление, что здесь работают современные и даже модные люди, которые знают, что делают и которым можно доверять.

Обе клиники имеют государственную лицензию на предоставление медицинских услуг – ультразвуковых исследований и профессионального консультирования. Их деятельность проходит под наблюдением профессионального врача. Все услуги предоставляются беcплатно. В центре работает дипломированная медсестра, проводящая консультирование посетительниц вне зависимости от результата их теста. Если результат теста положительный, женщинам рассказывают о том, какие возможности выбора у нее есть, в том числе быть матерью или отдать ребенка на усыновление. Также им объясняют, что такое аборт. Если результат теста отрицательный, женщинам все равно предлагается пройти консультирование, чтобы в дальнейшем делать более осознанный выбор. С каждой женщиной складываются личные отношения, и в следующий раз она будет знать, куда обратиться за помощью.

Помимо тестов на беременность, ультразвукового исследования и консультирования клиники предлагают материальную помощь, образовательные курсы, информацию, например, о роддомах, о том, где можно пройти лечение от наркомании, какие есть возможности для временного проживания, для профессионального обучения и так далее.

Сотрудники, работающие на полную ставку, получают зарплату на уровне принятых в этой сфере.

«У меня был опыт работы на руководящей должности, и я решил, что стоит применить его в некоммерческой сфере. Движение против абортов сильно привлекало меня», — говорит Ингольд.

С Ингольдом у руля повседневная деятельность клиник стала хорошо налаженной и эффективной. Все аспекты деятельности и данные клиентов тщательно регистрируются.

«Мы все отслеживаем и очень любим статистику». Если поделить годовые расходы учреждения на количество спасенных жизней, выходит сумма в 720 долларов, необходимых для спасения одного ребенка от аборта.

Каждый спасенный ребенок, говорит Ингольд, оказывает «огромное воздействие» на общество и на создание культуры жизни. За 41 год существования Общественных клиник для беременных было спасено более 10000 человек – население небольшого города.

Текст видео: «Добрый день, меня зовут Гэри Ингольд, я руководитель Общественных клиник для беременных в Неаполе и Форт-Майерсе, Флорида. В Неаполе клиника действует уже 41 год. Это один из 13 центров помощи беременным в кризисной ситуации, существовавших уже через год после судебного решения по делу Роу против Уэйда. Клиника в Форт-Майерсе была открыта в 2007 году. За этот период времени мы смогли сделать разные вещи, чтобы убедиться в том, что та медицинская модель работы, которой мы так гордились, действует эффективно и помогает лучше спасать жизнь детей и проявлять заботу о матерях – ведь именно в этом наша миссия. Меня пригласили работать здесь около двух лет назад. Раньше я работал руководителем крупной компании. Кроме того, я настоятель католической церкви. Я хотел применить свой опыт работы руководителем в некоммерческой сфере. Меня очень привлекало движение против абортов, и когда я узнал о возможности возглавить эти клиники здесь на юго-западе Флориды, я послал свое резюме, и я очень рад, что работаю здесь. Меня радует прежде всего то, что наша работа протекает под контролем дипломированного и лицензированного врача. Поэтому мы называемся общественными клиниками. Мы имеем сертификацию на проведение всех совершаемых здесь процедур. Один их важнейших людей в центре – сертифицированный специалист ультразвукового исследования. Как мы знаем, в движении против абортов часто используется УЗИ для того, чтобы женщины увидели своих детей, услышали стук их сердца – и изменили бы свое решение. Одновременно мы предоставляем консультирование. Наша модель обладает большой эффективностью еще и потому, что с нами работают дипломированные медсестры и консультанты, и они работают уже долгое время. Необходимо искать и найти самых качественных работников – увлеченных, заботливых и милосердных – которые смогут иметь дело с посетительницами – женщинами с незапланированными или нежелательными беременностями. В Неаполе такая медсестра-консультант работает в нашем центре уже 13 лет, в Форт-Майерсе – восемь. Сертифицированный специалист по УЗИ не так давно с нами, но также прекрасно справляется со своей работой. Когда мы встречаем этих женщин, наше служение им основано на двух вещах – действии и слове. Мы верим в обе эти вещи, ведь на них построена наша вера, но важно, что когда женщина с незапланированной или нежелательной беременностью приходит к нам, мы прежде всего действуем. Достоинство, уважение, сострадание, милосердие – вот что они чувствуют, когда приходят к нам. Они видят чистое профессионально оборудованное помещение, к ним относятся с любовью. Их сразу встречает администратор, задача которого в том, чтобы они почувствовали себя комфортно. Мы действительно по-доброму относимся к посетителям. Делается тест на беременность. Независимо от того, какой результат теста, положительный или отрицательный, у них всегда есть возможность пройти консультирование с дипломированными медсестрами и консультантами. Это всегда полезно. Например, если тест дал отрицательный результат, и женщина рада этому, это может быть хороший шанс для нас поговорить о том, какие у нее были чувства, что сделать, чтобы больше таких проблем не возникало. Но самое важное – число женщин, приходящих в клиники, — наших беременных – часто это женщины, предполагающие сделать аборт или склонные к этому. В ходе консультационной сессии часто выясняется, что на самом деле она хотела бы оставить ребенка. Часто их жизнь состоит из достаточно жестких вещей. Возможно, она наркозависимая. Может быть, ее молодой человек дурно обращался с ней. У нее могут быть предыдущие дети и/или предыдущие аборты. Все это сказывается на женщине, это создает такую ситуацию, что в определенный день, когда что-то пойдет не так, и она будет в страхе и смятении — оставить ли этого ребенка – она может предпочесть обратиться к предлагающим другие услуги – и сделать аборт. Мы хотим предотвратить это. Наши консультанты, как я уже сказал, профессионалы, очень приятные в общении люди. И вот, как мы установили, 90 процентов людей, приходящих с намерением или склонностью сделать аборт, после проведения УЗИ и/или консультационной сессии, выбирают жизнь здесь. Результат – в 2013 году спасено 1211 детей. Мы только что подсчитали наши результаты за 2014 год. Было спасено 1187 детей. Это просто прекрасно знать, что эти дети будут жить, и это было бы, возможно, не так, если бы не существовали Общественные клиники для беременных.

Я также хочу сообщить вам, что мы не останавливаемся на этом. У нас налажено информирование по всем направлениям, мы сотрудничаем с различными организациями. Например, если у женщины проблемы с наркотиками – мы обеспечим предоставление квалифицированной помощи и направим к специалистам. Усыновление – если они решат передать ребенка на усыновление. Пост-абортное консультирование. У нас есть необходимые для младенцев вещи – от лосьонов до подгузников, от одежды до автокресел. У нас есть образовательные курсы: подготовка к родам, финансовый курсДэйва Рэмси, обучение написанию резюме – все, что мы можем сделать для повышения самооценки у женщины. К нашему сожалению, мы должны считаться с тем, что все мы созданы по образу и подобию Бога, а это значит, что Бог даровал нам свободную волю. Иногда после нашего разговора с женщиной она все равно выберет противоположное. Но мы увидели в нашей работе, что те 90 процентов женщин, которые смогли выбрать жизнь, оказали огромное влияние на общество, на культуру жизни в городах Неаполь и Форт-Майерс.

Вот все основное, что я хотел сказать на данный момент. Надеюсь, я смог объяснить, в чем успех наших Общественных клиник для беременных и медицинской модели, в соответствии с которой мы действуем, в чем причина эффективности. Мы смиренно гордимся ими и благодарим за то, что вы слушали нашу историю».

Сотрудники центра мечтают о таком состоянии общества, когда каждая женщина и каждый ребенок будут чувствовать себя в безопасности от угрозы аборта. До тех пор, пока это не произойдет, их двери открыты для каждого нуждающегося в помощи.

Средствами массовой информации раскручен недавний случай смерти 31-летней женщины-стоматолога Савиты Хаппанавар, которая умерла 28 октября в ирландской больнице Голуэй. Как утверждают СМИ, причиной трагедии мог быть отказ врачей сделать аборт. Из утверждений можно было сделать вывод, якобы аборт точно спас бы жизнь женщины. Такой взгляд на дело быстро использовали сторонники абортов и их лоббисты, которые требуют изменений в законодательстве и легализации абортов по требованию. Вот так Савита стала символом «жестокого и средневекового» ирландского законодательства.

Публицист из британского издания The Telegraph доктор Том Стэнли, цитируя The Guardian, указывает, что из суждений, опубликованных в этом СМИ, можно сделать следующие выводы: женщина просила сделать аборт; аборт спас бы ей жизнь; аборт не сделали потому, что Ирландия — католическая страна. Однако, оказывается, что вопрос намного более сложный и «неясный», о чем говорит Китти Голланд, журналистка, которая первой написала об этом случае в Irish Times (однако это не интересует никакие СМИ, которые освещают эту проблему): оказывается женщина, вероятно, вообще не просила об аборте – еще до того, как она попала в больницу, ее состояние было настолько плохим, что аборт не смог бы спасти ей жизни. Микробиологический анализ также показывает, что причиной смерти женщины мог быть вредный штамм бактерии, который вызывает сепсис, а не медицинская небрежность.

Доктор Том Стэнли также обращает внимание, что лишь немногие журналисты сообщили о том , что ирландское законодательство позволяет аборты, если беременность является угрозой для жизни матери, и об отношении к этому Католической Церкви. Никто также не спешил узнать и сообщить читателям статистику, согласно которой Ирландия является одной из самых безопасных стран для женщин, которые рожают детей, пишет «Католик.ру»

Однако во всей этой трагической истории удивительным является то, что прежде, чем она появилась в колонках СМИ, о ней уже знали сторонники абортов , что позволило им хорошо подготовиться к протестам и петициям о легализации абортов в Ирландии. Дело добавило аргументов и в парламентских дебатах об абортах. По словам журналиста, тезис, что личную трагедию кто-то использовал для реализации политической программы, является ключевым в этом деле.

По материалам REGIONS.RU

Мосгордума готовится разработать закон о запрете пропаганды сексуальных отношений среди несовершеннолетних. Об этом 23 апреля сообщает РИА Новости со ссылкой на председателя Думы Владимира Платонова.

«Закон, запрещающий пропаганду не только нетрадиционных, но и любых сексуальных отношений среди несовершеннолетних, должен быть в Москве», — заявил Платонов.

Закон, предусматривающий штрафы за пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних и за пропаганду педофилии ранее был принят в Санкт-Петербурге. Еще до вступления в силу 30 марта спровоцировал волну критики как внутри России, так и за ее пределами.

По словам Владимира Платонова, московский закон » не должен быть полной копией похожих законов, принятых в других субъектах». «Мы должны учесть весь опыт», — заявил спикер, добавив, что «проблема стала уже федеральной» и ее необходимо «решать на соответствующем уровне».

О том, кому поручено разрабатывать закон, началась ли работа над ним и в какие сроки предполагается подготовить документ, Платонов не сообщил.

Ранее за принятие в Москве закона о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних высказывались представители общественности. Как сообщает РИА Новости, 23 апреля в Мосгордуме состоялась встреча депутатов с представителями организации «Родительский комитет», которая выступила инициатором появления в Москве запрета «пропаганды мужеложства, лесбиянства, бисексуализма и трансгендерности среди несовершеннолетних».

Как заявила член правления «Комитета» Лариса Павлова, с принятием такого закона Россия «опоздала на 10 лет», поскольку «основные элементы пропаганды» уже «внедрены в ряде образовательных программ». Павлова рассказала, как в неназванной школе дети в шестом-седьмом классе на уроке истории «работали в сети интернет, нажали на кнопку о биографии Петра Первого и вышли на сайты с гомосексуальным содержанием».

«Пострадало около 30 детей», — заявила Павлова, добавив, что «это большая угроза, чем гей-парады».

Между тем представители московского гей-сообщества провели в понедельник акцию протеста возле здания Мосгордумы. По словам пикетчиков, идея закона является абсурдной, а формулировка — расплывчатой. Собеседник агентства также сослался на данные опросов, в соответствии с которыми с пропагандой гомосексуализма сталкивались не более шести процентов граждан РФ.

Ссылки по теме
— Россия опротестовала пропаганду гомосексуализма на уровне G8 – Lenta.ru, 13.04.2012
— В Петербурге задержали первых пропагандистов гомосексуализма – Lenta.ru, 06.04.2012

Сайты по теме
— Московская городская дума